Тер­мин «вос­пи­та­ние» не­обы­чай­но мно­го­гра­нен, ес­ли рас­смат­ри­вать его в хро­но­ло­ги­че­ском ас­пек­те, ибо на ка­ж­дом ис­то­ри­че­ском эта­пе, суть его варь­и­ру­ет­ся в за­ви­си­мо­сти от уров­ня раз­ви­тия и по­ли­ти­ки то­го или ино­го го­су­дар­ст­ва.

В VIII - IV ве­ке до н.э., в свя­зи с на­пря­жен­ной ис­то­ри­че­ской об­ста­нов­кой, в Спар­те бы­ла вы­ра­бо­та­на аб­со­лют­но но­вая сис­те­ма вос­пи­та­ния, о ко­то­рой го­во­рит Ари­сто­тель в од­ном из сво­их тру­дов:  «в Ла­ке­де­мо­не поч­ти все вос­пи­та­ние гра­ж­дан и поч­ти вся за­ко­но­да­тель­ная сис­те­ма име­ют в ви­ду во­ен­ные це­ли». Со­вер­шен­но оче­вид­но, что го­су­дар­ст­во в ка­че­ст­ве ос­нов­ной и един­ст­вен­ной це­ли вос­пи­та­ния  ви­де­ло соз­да­ние аб­со­лют­ной во­ен­ной на­ции и все свои си­лы на­пра­ви­ло на раз­ви­тие но­во­го по­ко­ле­ния, фи­зи­че­ски силь­но­го и спо­соб­но­го к вы­жи­ва­нию в ус­ло­ви­ях во­ин­ст­вен­ной по­ли­ти­ки, про­во­ди­мой Спар­той.  

В свя­зи с этим, в по­ли­се был ус­та­нов­лен стро­гий го­су­дар­ст­вен­ный кон­троль за про­цес­сом вос­пи­та­ния и об­ра­зо­ва­ния. В про­грам­му обу­че­ния во­шли толь­ко те пред­ме­ты, ко­то­рые спо­соб­ст­во­ва­ли раз­ви­тию фи­зи­че­ских на­вы­ков и мо­раль­ную вы­держ­ку и стой­кость, со­вер­шен­но вы­тес­нив про­чие нау­ки, свя­зан­ные с раз­ви­ти­ем эс­те­ти­че­ской сто­ро­ны ду­ши че­ло­ве­ка.

Рас­смот­рим те­перь на кон­крет­ных при­ме­рах и ис­то­ри­че­ских фак­тах ме­то­ды про­ве­де­ния по­доб­ной по­ли­ти­ки.

Са­мые глав­ные ка­че­ст­ва, ко­то­рые долж­ны бы­ли от­ли­чать спар­тан­ца от пред­ста­ви­те­лей дру­гих на­ро­дов бы­ли си­ла, вы­нос­ли­вость и мак­си­маль­ная го­тов­ность к жиз­нен­ным труд­но­стям. При­ви­ва­ние и раз­ви­тие по­доб­ных ка­честв на­чи­на­лось с пер­вых дней жиз­ни ре­бен­ка: в мла­ден­че­ском воз­рас­те его ни­ко­гда не пе­ле­на­ли и не ук­ры­ва­ли, ос­тав­ляя на солн­це, вет­ре или до­ж­де. Ко­гда ре­бе­нок под­рас­тал, его оту­ча­ли от стра­ха пе­ред тем­но­той и оди­но­че­ст­вом, за­пи­рая в тем­ные по­ме­ще­ния на це­лые су­тки, а так­же оту­ча­ли от ка­при­зов и ны­тья, на­ка­зы­вая пал­кой.

Фи­зи­че­ское на­ка­за­ние бы­ло не­отъ­ем­ле­мой ча­стью вос­пи­та­ния ре­бен­ка внут­ри се­мьи. И од­ним из мно­го­чис­лен­ных до­ка­за­тельств то­му слу­жит най­ден­ная ар­хео­ло­га­ми ва­за, на ко­то­рой изо­бра­же­на древ­не­гре­че­ская жен­щи­на, из­би­ваю­щая ре­бен­ка соб­ст­вен­ной сан­да­ли­ей - на­столь­ко проч­но по­доб­ное яв­ле­ние бы­ло свя­за­но с бы­то­вой жиз­нью, что его уве­ко­ве­чи­ли в ри­сун­ках на ров­не с ри­ту­аль­ны­ми празд­ни­ка­ми, сце­на­ми бо­ев и дру­ги­ми кар­ти­на­ми по­все­днев­ных за­бот.

Уже с мла­ден­че­ско­го воз­рас­та спар­тан­ских де­тей при­уча­ли к во­ен­ной вы­прав­ке. В се­мье за­кла­ды­ва­лись ос­но­вы глав­ных ка­честв бу­ду­ще­го за­щит­ни­ка го­су­дар­ст­ва: пре­неб­ре­же­ние бо­лью и стра­хом.

Су­ще­ст­во­вав­шая в  Спар­те сис­те­ма об­ра­зо­ва­ния бы­ла очень чет­ко спла­ни­ро­ва­на и рас­счи­та­на на гра­ж­дан в воз­рас­те от 7 до 30 лет и под­раз­де­ля­лась на три эта­па: от 7 до 15, от 15 до 20 и от 20 до 30 лет. При­чем на всех этих трех эта­пах осо­бен­но яр­ко про­смат­ри­ва­ет­ся до­ми­ни­рую­щее влия­ние ин­те­ре­сов го­су­дар­ст­ва, ко­то­рое за­пре­ща­ло гра­ж­да­нам вос­пи­ты­вать де­тей по соб­ст­вен­но­му ус­мот­ре­нию, под­чи­нив этот про­цесс сво­им уз­ко-во­ен­ным ну­ж­дам.

Вос­пи­та­ние в воз­рас­те от 7 до 15 лет.

Ос­нов­ной за­да­чей в этот пе­ри­од бы­ло раз­ви­тие спо­соб­но­сти са­мо­стоя­тель­но пре­одо­ле­вать жиз­нен­ные труд­но­сти, а так­же вос­пи­та­ние ос­нов­ных мо­раль­ных ка­честв на­стоя­ще­го  вои­на: храб­ро­сти, са­мо­об­ла­да­ния, вы­держ­ки, хлад­но­кро­вия пе­ред смер­тью. При­чем про­цесс вос­пи­та­ния про­хо­дил под не­ус­тан­ным кон­тро­лем учи­те­ля, го­су­дар­ст­ва и всех гра­ж­дан.

В семь лет маль­чи­ков от­ни­ма­ли у ро­ди­те­лей и, объ­е­ди­нив их в аге­лы (не­боль­шие от­ря­ды), вос­пи­ты­ва­ли со­об­ща, при­учая к су­ро­вой, во­ен­ной дис­ци­п­ли­не. Во гла­ве ка­ж­дой аге­лы сто­ял муж­чи­на, ко­то­рый про­сла­вил­ся му­же­ст­вом на по­ле боя и с ко­то­ро­го де­ти мог­ли бы брать при­мер. Ос­нов­ной за­да­чей этих лю­дей бы­ло вос­пи­та­ние храб­ро­сти бу­ду­щих вои­нов. Наи­бо­лее час­то для этой це­ли  ис­поль­зо­вал­ся при­ем «на­трав­ли­ва­ния» од­но­го от­ря­да на дру­гой: ко­гда лю­бой ма­лей­ший по­вод, ис­кус­но пре­под­не­сен­ный учи­те­лем, слу­жил для то­го, что­бы по­ссо­рить де­тей. Муж­чи­ны сле­ди­ли за раз­вя­зав­ши­ми­ся дра­ка­ми с тем, что­бы по окон­ча­нии по­хва­лить наи­бо­лее храб­рых и от­ли­чив­ших­ся и на­ка­зать пал­ка­ми тех, кто осо­бо не про­явил се­бя в бою.

Вос­пи­та­ние де­тей не вве­ря­лось в ру­ки толь­ко лишь ог­ра­ни­чен­но­го чис­ла лю­дей: во­про­сы вос­пи­та­ния под­рас­таю­щей мо­ло­де­жи рас­смат­ри­ва­лись как об­щее де­ло все­го клас­са. И этот так на­зы­вае­мый прин­цип «об­ще­ст­вен­но­го кон­тро­ля» яв­лял­ся од­ним из ос­нов­ных в об­щей сис­те­ме спар­тан­ско­го го­су­дар­ст­вен­но­го об­ра­зо­ва­ния. Ари­сто­тель пи­сал: «Так как го­су­дар­ст­во в его це­лом име­ет в ви­ду од­ну ко­неч­ную цель, то яс­но, что для всех нуж­но еди­ное и оди­на­ко­вое вос­пи­та­ние,  и за­бо­та об этом вос­пи­та­нии долж­на быть  об­щим, а не ча­ст­ным де­лом... Что име­ет  об­щий ин­те­рес, тем и за­ни­мать­ся сле­ду­ет со­вме­ст­но.  «А по­это­му, на со­стя­за­ния, про­во­ди­мые в гим­на­зи­ях, ре­гу­ляр­но при­гла­ша­ли пред­ста­ви­те­лей стар­ше­го по­ко­ле­ния «ибо вся­кий счи­та­ет се­бя до не­ко­то­рой сте­пе­ни от­цом, вос­пи­та­те­лем и ру­ко­во­ди­те­лем лю­бо­го из под­ро­ст­ков». На этом ос­но­ва­нии ка­ж­дый ста­рик мог по­ощ­рить или  на­ка­зать лю­бо­го из де­тей.  И это счи­та­лось не толь­ко его пра­вом, но и обя­зан­но­стью.

Кро­ме то­го, на муж­ские со­рев­но­ва­ния не­ред­ко в ка­че­ст­ве зри­те­лей при­гла­ша­ли и де­во­чек, ко­то­рые сво­им  при­сут­ст­ви­ем сти­му­ли­ро­ва­ли юно­шей к дос­ти­же­нию боль­ших ус­пе­хов.

По ме­ре то­го, как маль­чи­ки под­рас­та­ли, их  вос­пи­ты­ва­ли во все бо­лее су­ро­вых ус­ло­ви­ях. «С две­на­дца­ти­лет­не­го воз­рас­та мо­ло­дые лю­ди хо­ди­ли поч­ти без оде­ж­ды, бо­сые и с об­на­жен­ной го­ло­вой;  ле­том и зи­мой  они но­си­ли  од­ну и ту же  оде­ж­ду, ко­то­рой им долж­но бы­ло хва­тать на це­лый год. Их во­ло­сы бы­ли ко­рот­ко ост­ри­же­ны. Им за­пре­ща­лось мыть­ся и при­ни­мать бла­го­во­ния, ис­клю­чая оп­ре­де­лен­ных и ред­ких дней. Они спа­ли без одея­ла, на се­не, со­ло­ме, на тро­ст­ни­ках или на ка­мы­шах», ко­то­рые при­но­си­ли се­бе са­ми с бе­ре­гов  Ев­ро­та, ло­мая его там ру­ка­ми.

Кро­ме то­го, де­тям умыш­лен­но вы­да­ва­ли слиш­ком скуд­ное пи­та­ние, что­бы нау­чить их соб­ст­вен­ны­ми си­ла­ми бо­роть­ся с ли­ше­ния­ми и сде­лать из них лов­ких и силь­ных лю­дей. Для то­го что­бы про­кор­мить се­бя юные спар­тан­цы долж­ны бы­ли во­ро­вать, про­яв­ляя наи­боль­шую ос­то­рож­ность и хит­рость. По­па­дав­ших­ся из­би­ва­ли пле­тью и за­став­ля­ли го­ло­дать. По­это­му де­ти раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми стре­ми­лись скры­вать свои пре­сту­п­ле­ния. Ши­ро­ко из­вест­на ис­то­рия об од­ном маль­чи­ке, ко­то­рый ук­рал ли­сен­ка и спря­тал его под пла­щом. По до­ро­ге до­мой юно­ша встре­тил вои­нов, ко­то­рые за­вя­за­ли с ним раз­го­вор, а в это вре­мя зве­рек рас­по­рол ему зу­ба­ми жи­вот. Не же­лая се­бя вы­дать, маль­чик про­дол­жал бе­се­ду, не реа­ги­руя на страш­ную боль ни сло­вом, ни жес­том, по­ка не  упал за­мерт­во.

Та­ким об­ра­зом, по­доб­ные  “уро­ки жиз­ни” не толь­ко при­уча­ли де­тей бо­роть­ся с ли­ше­ния­ми, но так­же и за­ка­ля­ли в них сме­лость, са­мо­об­ла­да­ние и вы­держ­ку - ка­че­ст­ва столь не­об­хо­ди­мые для бу­ду­ще­го вои­на.

По ис­пол­не­нии 15 лет маль­чи­ки долж­ны бы­ли вы­дер­жать не­сколь­ко свое­об­раз­ных  эк­за­ме­нов, для то­го, что­бы пе­рей­ти в  сле­дую­щую воз­рас­тную груп­пу. Од­но из них - по­ка­за­тель­ное сра­же­ние спар­тан­ской мо­ло­де­жи, на ко­то­ром в ка­че­ст­ве зри­те­лей бы­ли обя­за­ны при­сут­ст­во­вать все:  на­чи­ная от  ца­ря и за­кан­чи­вая ря­до­вы­ми чле­на­ми об­щи­ны - на­столь­ко серь­ез­но го­су­дар­ст­во под­хо­ди­ло к во­про­сам вос­пи­та­ния и его кон­тро­лю. По­ка­за­тель­ное ис­пы­та­ние про­дол­жа­лось два дня: в пер­вый день юные вои­ны при­но­си­ли жерт­ву бо­гу вой­ны, на вто­рой день на­чи­на­лось сра­же­ние,  ос­нов­ной це­лью  ко­то­ро­го бы­ло унич­то­жить как мож­но боль­ше про­тив­ни­ков. В борь­бе раз­ре­ша­лось поль­зо­вать­ся лю­бы­ми сред­ст­ва­ми, за ис­клю­че­ни­ем ору­жия. В ос­таль­ном же - пол­ная сво­бо­да дей­ст­ви­ям и сме­кал­ке. Маль­чи­ки  дра­лись но­га­ми, ру­ка­ми,  грыз­лись   зу­ба­ми, вы­ца­ра­пы­ва­ли друг дру­гу гла­за, на­па­да­ли по оди­ноч­ке или от­ря­да­ми, ста­ра­ясь столк­нуть про­тив­ни­ков в глу­бо­кий ров, ок­ру­жав­ший пло­щад­ку для боя. Очень мно­гие юно­ши по­ги­ба­ли или ос­та­ва­лись ка­ле­ка­ми во вре­мя та­ких сра­же­ний, ос­таль­ные же пе­ре­хо­ди­ли  к сле­дую­ще­му эк­за­ме­ну - се­че­ние у ал­та­ря на празд­ни­ке Ар­те­ми­ды Ор­фии.

Это пуб­лич­ное ис­пы­та­ние яв­ля­лось од­ной из наи­бо­лее важ­ных форм уже упо­мя­ну­то­го вы­ше прин­ци­па «об­ще­ст­вен­но­го кон­тро­ля» над вос­пи­та­ни­ем и, имея в сво­ей ос­но­ве идею со­пер­ни­че­ст­ва - ос­нов­ной прин­цип все­го спар­тан­ско­го об­ра­зо­ва­ния - яв­ля­лось свое­об­раз­ной фор­мой со­стя­за­ния в тер­пе­нии и вы­нос­ли­во­сти.

Его суть за­клю­ча­лась в том, что в оп­ре­де­лен­ные дни пе­ред ал­та­рем бо­ги­ни Ар­те­ми­ды юно­шей сек­ли зе­ле­ны­ми иво­вы­ми ло­за­ми. Би­че­ва­ние бы­ло су­ро­вым, и мо­ло­дой спар­та­нец дол­жен был его вы­дер­жать без еди­но­го сто­на. Ина­че не толь­ко он, но и вся его се­мья на­влек­ли бы на се­бя об­ще­ст­вен­ное пре­зре­ние.

В сво­их ис­то­ри­че­ских сви­де­тель­ст­вах Лу­ки­ан так пи­шет об этом празд­ни­ке: «Не смей­ся, ес­ли уви­дишь, как спар­тан­ских юно­шей би­чу­ют пе­ред ал­та­ря­ми и они об­ли­ва­ют­ся кро­вью, а их ма­те­ри и от­цы сто­ят здесь же и не жа­ле­ют их, а уг­ро­жа­ют им, ес­ли они не вы­дер­жи­ва­ют уда­ров, и умо­ля­ют их доль­ше тер­петь боль и со­хра­нять са­мо­об­ла­да­ние. Мно­гие умер­ли в этом со­стя­за­нии, не же­лая при жиз­ни сдать­ся на гла­зах у сво­их до­маш­них или по­ка­зать, что они ос­ла­бе­ли.» И да­лее пи­са­тель да­ет очень вы­со­кую оцен­ку про­ви­де­нию по­доб­ных ис­пы­та­ний: «По­пав в плен, та­кой юно­ша не вы­даст тайн оте­че­ст­ва, да­же ес­ли вра­ги бу­дут его му­чить, и с на­смеш­кой бу­дет пе­ре­но­сить уда­ры би­ча, состязаясь с бью­щим его, кто из них пер­вым ус­та­нет.»  Воз­мож­но,  се­че­ние  у ал­та­ря - это эф­фек­тив­ный спо­соб  раз­ви­тия му­же­ст­ва и вы­держ­ки у де­тей. Од­на­ко, оче­вид­на так­же и ан­ти­гу­ман­ность как это­го, так и мно­гих дру­гих ме­то­дов спар­тан­ско­го вос­пи­та­ния.

 В  воз­рас­те 15 лет юно­ши всту­па­ли  в так на­зы­вае­мый “ис­пы­та­тель­ный год» сво­ей  во­ен­ной под­го­тов­ки.   На­чи­ная с это­го возраста, под­ро­ст­ки по­лу­ча­ли пра­во но­ше­ния ору­жия, ко­то­рым они  на­гра­ж­да­лись по окон­ча­нии празд­ни­ка в честь Ар­те­ми­ды Ор­фии. Год ис­пы­та­ний (или крип­тия) про­те­кал для мо­ло­де­жи вне Спар­ты. Из под­ро­ст­ков фор­ми­ро­ва­ли от­ря­ды и рас­сы­ла­ли их во все час­ти стра­ны для не­се­ния по­ли­цей­ской и во­ен­ной служ­бы. Древ­ние фи­ло­со­фы да­ют очень ле­ст­ные от­зы­вы о по­доб­ных ме­ро­прия­ти­ях: «С нею (крип­ти­ей) свя­за­но  и хо­ж­де­ние зи­мой бо­си­ком,  спа­нье без по­сте­лей,  об­слу­жи­ва­ние са­мо­го  се­бя без  по­мо­щи слуг, ски­та­ние но­чью и  днем по всей стра­не... что спо­соб­ст­во­ва­ло ук­ре­п­ле­нию те­ла и ду­ха, ибо со­от­вет­ст­во­ва­ло ус­ло­ви­ям на­стоя­ще­го во­ен­но­го по­хо­да.»  А что­бы мак­си­маль­но при­бли­зить эту ил­лю­зию к дей­ст­ви­тель­но­сти пра­ви­тель­ст­во еже­год­но объ­яв­ля­ло «вой­ну» ило­там, за­ка­ба­лен­но­му ко­рен­но­му на­се­ле­нию Ла­ко­ни­ки. Мно­го-чис­лен­ные фи­зи­че­ские уп­раж­не­ния, кол­лек­тив­ные во­ен­ные иг­ры, со­стя­за­ния, изу­че­ние во­ен­ной так­ти­ки и уме­ние вла­деть копь­ем и ме­чом - все это фор­ми­ро­ва­ло не толь­ко фи­зи­че­ски силь­ных вои­нов, при­вык­ших к же­лез­ной дис­ци­п­ли­не, но и вы­ра­ба­ты­ва­ло у де­тей чув­ст­во соб­ст­вен­но­го пре­вос­ход­ст­ва над бо­лее сла­бы­ми, а вме­сте с тем и раб­скую идео­ло­гию. В го­су­дар­ст­ве, где гра­беж, убий­ст­во и во­ров­ст­во счи­та­лись  доб­ле­стью и  бла­го­род­ст­вом, по­бе­ж­ден­ный не­при­ятель рас­смат­ри­вал­ся как су­ще­ст­во не­пол­но­цен­ное и дос­той­ное пре­зре­ния. И имен­но по­это­му вос­пи­тан­ные в по­доб­ной сре­де юные спар­тиа­ты вос­при­ня­ли свое пра­во во вре­мя крип­тии уби­вать лю­бо­го ило­та, ка­жу­ще­го­ся по­доз­ри­тель­ным, не со­блю­дая ни­ка­ких пра­во­вых фор­маль­но­стей, с не­обы­чай­ным мак­си­ма­лиз­мом. Еже­год­но в стра­не по­ги­ба­ли сот­ни  не­вин­ных ра­бов, по­всю­ду ца­рил  тер­рор, ко­то­рый пол­но­стью под­дер­жи­вал­ся  за­ко­на­ми го­су­дар­ст­ва.

Та­ким об­ра­зом, в воз­рас­те 15 лет маль­чи­ков уже вво­ди­ли в ат­мо­сфе­ру во­ен­ных дей­ст­вий, при­учая их рав­но­душ­но от­но­сить­ся к смер­ти и к убий­ст­вам, дав про­чув­ст­во­вать всю ра­дость по­бе­ды над про­тив­ни­ком.

«Проб­ный год» за­вер­шал­ся по воз­вра­ще­нию в Спар­ту но­вым пуб­лич­ным аго­ном по ана­ло­гии с се­че­ни­ем у ал­та­ря Ар­те­ми­ды Ор­фии, по­сле че­го мо­ло­дежь за­чис­ля­лась в со­став ире­нов - по­мощ­ни­ков ру­ко­во­ди­те­лей вос­пи­та­ния. Ос­нов­ной за­да­чей ире­нов бы­ло  фи­зи­че­ское на­ка­за­ние млад­ших чле­нов аге­лы, и справ­ля­лись они с ней край­не ста­ра­тель­но, ибо ес­ли пор­ка не бы­ла дос­та­точ­но су­ро­вой, то то­гда уже сам стар­ший пре­по­да­ва­тель сек сво­его по­мощ­ни­ка.

Кро­ме то­го, в обя­зан­но­сти ире­на вхо­ди­ло раз­ви­тие ре­чи и мыш­ле­ния у де­тей. Во­ен­ная идео­ло­гия не тре­бо­ва­ла боль­шой гра­мот­но­сти  и упот­реб­ле­ния слож­ных фраз и обо­ро­тов в об­ще­нии ме­ж­ду людь­ми. На по­ле боя це­ни­лись крат­кие и чет­кие от­ве­ты. И та­кая спо­соб­ность при­ви­ва­лась де­тям с са­мо­го ран­не­го воз­рас­та. «Ирен пред­ла­гал вос­пи­тан­ни­кам во­про­сы, тре­бую­щие раз­мыш­ле­ния и со­об­ра­зи­тель­но­сти, вро­де та­ких, как: «Кто луч­ший сре­ди му­жей?» В от­ве­те по­ла­га­лось на­звать при­чи­ну то­го или ино­го су­ж­де­ния и при­вес­ти до­ка­за­тель­ст­ва, об­лек­ши мысль в са­мые крат­кие сло­ва... Де­тей учи­ли го­во­рить так, что­бы в их сло­вах ед­кая ост­ро­та сме­ши­ва­лась с изя­ще­ст­вом, что­бы крат­кие ре­чи вы­зы­ва­ли про­стран­ст­вен­ные раз­мыш­ле­ния».  Позд­нее по­ня­тие «ла­ко­ни­че­ская» речь (от на­зва­ния го­су­дар­ст­ва - Ла­ко­ни­ка) ста­но­вит­ся име­нем на­ри­ца­тель­ным для обо­зна­че­ния крат­ко­сти и ло­гич­но­сти в пе­ре­да­че мыс­ли.

Пе­ри­од с 7 до 15 лет ока­зы­вал­ся для спар­тан­ских под­ро­ст­ков наи­бо­лее на­сы­щен­ным и труд­ным.

Вос­пи­та­ние в воз­рас­те от 15 до 20 лет; от 21 до 30 лет.

На вто­ром эта­пе го­су­дар­ст­вен­но­го во­ен­но­го вос­пи­та­ния его со­дер­жа­ние не­сколь­ко ме­ня­ет­ся: ес­ли до 15 лет спар­тан­ско­му маль­чи­ку при­ви­ва­лись толь­ко лишь об­щие на­вы­ки по вы­жи­ва­нию в ус­ло­ви­ях по­сто­ян­ной бое­вой го­тов­но­сти, при­чем обу­че­ние про­хо­ди­ло под по­сто­ян­ным на­блю­де­ни­ем стар­ших пре­по­да­ва­те­лей, то по дос­ти­же­нии зре­ло­сти юно­ши долж­ны бы­ли оп­ро­бо­вать все по­лу­чен­ные на­вы­ки на прак­ти­ке ре­аль­ных во­ен­ных дей­ст­вий. И, кро­ме то­го, на­чи­ная с это­го воз­рас­та государство, впер­вые на­чи­на­ет про­яв­лять не­ко­то­рую за­бо­ту об ин­тел­лек­ту­аль­ном раз­ви­тии де­тей: в про­грам­му обу­че­ния те­перь вхо­дят не толь­ко фи­зи­че­ские уп­раж­не­ния, но так­же и за­ня­тия грам­ма­ти­кой и му­зы­кой.

С воз­рас­том сис­те­ма вос­пи­та­ния ста­но­вит­ся ме­нее су­ро­вой, и пе­ри­од жиз­ни от 21 до 30 лет яв­ля­ет­ся не­ко­то­рым пе­ре­ход­ным вре­ме­нем: мо­ло­дой че­ло­век уже име­ет пра­во жить се­мей­ной жиз­нью и ха­рак­тер его за­ня­тий при­бли­жа­ет­ся к во­ен­но-ла­гер­ной жиз­ни об­щи­ны. Осо­бен­но вы­со­ко це­ни­лось по­лу­чен­ное в этом воз­рас­те пра­во при­ни­мать уча­стие в празд­ни­ках и со­вме­ст­ных тра­пе­зах муж­чин, на ко­то­рых ве­лись бе­се­ды о го­су­дар­ст­вен­ных и во­ен­ных де­лах. Ино­гда мо­ло­дым лю­дям да­же по­зво­ля­лось вы­ска­зать свою мысль, хо­тя в боль­шин­ст­ве слу­ча­ев они долж­ны бы­ли си­деть мол­ча и на­би­рать­ся опы­та.

Толь­ко в три­дцать лет за­кан­чи­ва­ет­ся пе­ри­од обя­за­тель­но­го во­ен­но­го об­ра­зо­ва­ния, и спар­ти­ат ста­но­вит­ся пол­но­прав­ным гра­ж­да­ни­ном, об­ла­даю­щим всем спек­тром со­ци­аль­ных и по­ли­ти­че­ских прав.

 В воз­рас­те от 7 до 30 лет спар­тан­ские юно­ши про­хо­ди­ли пе­ри­од ин­тен­сив­ной во­ен­ной под­го­тов­ки, при­чем ос­нов­ной ак­цент при этом де­лал­ся имен­но на раз­ви­тие фи­зи­че­ской си­лы че­ло­ве­ка. Од­на­ко, вы­дви­нув на пер­вый план за­бо­ту о те­ле, спар­тан­цы иг­но­ри­ро­ва­ли мно­гие нау­ки, что да­ло воз­мож­ность не­ко­то­рым фи­ло­со­фам на­зы­вать их «аб­со­лют­но без­гра­мот­ны­ми» людь­ми. На сколь­ко вер­на эта мысль, мож­но су­дить по ни­же­при­ве­ден­ным фак­там.

Ме­сто грам­ма­ти­ки и му­зы­ки в сис­те­ме об­ра­зо­ва­ния.

Обу­че­ние во­ен­ным на­вы­кам, дей­ст­ви­тель­но, иг­ра­ло ве­ду­щую роль в сис­те­ме спар­тан­ско­го вос­пи­та­ния. За­бо­та же об ин­тел­лек­ту­аль­ном раз­ви­тии де­тей бы­ла све­де­на к ми­ни­му­му. Так, на­при­мер, гра­мо­те маль­чи­ков учи­ли толь­ко в пре­де­лах не­об­хо­ди­мо­сти: что­бы уме­ли про­чи­тать при­каз и под­пи­сать свое имя. Даль­ней­шее уг­луб­ле­ние в пред­мет счи­та­лось рос­ко­шью и его це­ле­со­об­раз­ность от­ри­ца­лась.

В про­ти­во­вес это­му боль­шое вни­ма­ние спар­тан­ские вла­сти уде­ля­ли хо­ро­во­му пе­нию. Уже древ­ни­ми фи­ло­со­фа­ми бы­ло за­ме­че­но, что «ритм и ме­ло­дия со­дер­жат в се­бе бли­же все­го при­бли­жаю­щие­ся к ре­аль­ной дей­ст­ви­тель­но­сти ото­бра­же­ния гне­ва и кро­то­сти, му­же­ст­ва и уме­рен­но­сти... а так­же про­чих нрав­ст­вен­ных ка­честв». Хо­ром пе­ли маль­чи­ки в аге­лах, муж­чи­ны на празд­ни­ках, вои­ны на по­ле боя. Му­зы­ка спла­чи­ва­ла лю­дей, соз­да­ва­ла на­строе­ние един­ст­ва и си­лы и бы­ла воз­ве­де­на спар­тан­ца­ми до уров­ня куль­та. «В пес­нях бы­ло за­клю­че­но сво­его ро­да жа­ло, бу­див­шее му­же­ст­во, не­что, ув­ле­кав­шее ду­шу вос­тор­жен­ным по­ры­вом к дей­ст­вию». Все пес­ни но­си­ли во­ен­ный ха­рак­тер и бы­ли ли­бо хва­леб­ны­ми, про­слав­ляв­шие пав­ших за Спар­ту, ли­бо по­ри­цав­шие тру­сов и при­зы­ваю­щие к под­ви­гу.

Гра­мо­та и му­зы­ка бы­ли един­ст­вен­ны­ми пред­ме­та­ми, по­ми­мо фи­зи­че­ских уп­раж­не­ний, пре­по­да­вае­мые де­тям в пе­ри­од го­су­дар­ст­вен­но­го об­ра­зо­ва­ния. Та­ким об­ра­зом, мы ви­дим, что в спар­тан­ских гим­на­зи­ях боль­шо­го вни­ма­ния ни нау­кам, ни ис­кус­ст­ву не уде­ля­лось. Од­на­ко это не да­ет пра­во на­зы­вать спар­тан­цев «аб­со­лют­но без­гра­мот­ны­ми» по той при­чи­не, что они ока­за­лись не­ве­же­ст­вен­ны­ми толь­ко в тех об­лас­тях зна­ний, ко­то­рые не ка­са­лись  их во­ен­но-ла­гер­но­го об­раза жиз­ни. В об­лас­ти же вос­пи­та­ния си­лы те­ла и ду­ха и дру­гих во­про­сах, свя­зан­ных с во­ен­ной по­ли­ти­кой го­су­дар­ст­ва (ку­да спар­тан­ское пра­ви­тель­ст­во от­не­сло так­же грам­ма­ти­ку и му­зы­ку, пол­но­стью ми­ли­та­ри­зо­вав эти нау­ки и под­чи­нив их сво­им це­лям), спар­тан­цев уп­рек­нуть в не­ве­же­ст­вен­но­сти нель­зя.